– А мне казалось, – искренне удивился Сева, – что большинство коммуналок как раз заселены квартирантами, а не хозяевами комнат!

– Только не в нашем микрорайоне. – Жупиков покачал головой и поднялся. – Чтобы сдавать комнату, нужно иметь еще одно жилище – для хозяина. А здесь народ живет бедный, по преимуществу пьющий... Вторые квартиры, можно сказать, ископаемая редкость. Вот, например, на примыкающем участке, у моего коллеги, там народ побогаче будет, да и коммуналок уже нет: сдавать сдают, но целые квартиры... Если у нас тут вытащим пустышку, придется вам к нему идти.

– А сами вы этого человека, описание которого я вам дал... или кого-то похожего на него не припомните в качестве жильца?

– Видите ли, в комнате, о которой я говорю, квартиранты, хотя она и сдавалась недолго, менялись как узоры в калейдоскопе...

– Были причины?

– Еще какие! В упомянутой квартире поначалу жили две семьи. Две смежные комнаты занимали мать с дочерью. Еще две – муж с женой и ребенком... Причем жена та еще штучка! Из таких баб, про которых говорят, что она, мол, в брюках ходит. То есть раньше говорили, теперь эта поговорка вымирает, поскольку реально половина женского пола штаны предпочитает...

Сева не выдержал и усмехнулся, а Жупиков поднялся и двинулся впереди гостя в прихожую.

– Пойдемте, я вам по дороге расскажу, – пообещал он. – Ну вот. Что касаемо этой пары, муж был тихий, совсем не пьющий, но в один прекрасный день характера своей командирши все же не перенес, а в итоге они разошлись. И тут же, конечно, встал вопрос размена: жена временно поселилась у своей сестрицы. Как вы понимаете, сейчас, чтобы разменяться, поначалу следует жилье приватизировать, а потом – купля-продажа... И не успели они эту самую приватизацию завершить, как та гнойная баба свою комнату сдала. Пока квартира являлась государственной, она могла сделать это только с разрешения соседей, а после приватизации – что хочу, то и ворочу...

– Могу представить, – покачал головой Сева, – что там началось!

– Это вряд ли, – не согласился Александр Семенович. – Она ведь, чтобы мужу, а заодно и соседке, которую подозревала в подстрекательстве к их разводу, насолить, специально отыскивала чуть ли не бомжей в свою комнату... Говорю ж, гнойная бабенка!.. Соседка, бедолага, через ночь в отделение наше носилась за помощью: то какая-то пьянь в ее комнаты ломится, а дверь гнилая была и хлипкая, то девочке спать не дают: орут всю ночь и матерятся за стеной... Дом хоть и сталинской постройки, а перекрытия деревянные, звукопроницаемость чуть ли не из подъезда в подъезд, не то что в одной квартире!

– Паршивая история, – пробормотал Голованов. – И чем же она закончилась?

Всеволод Михайлович огляделся: за время разговора они дошли до уютного, зеленого дворика, но дома здесь были обыкновенные кирпичные пятиэтажки, а не сталинки.

– По счастью, разъехались они, – кивнул Жуликов. – Повезло и соседке, и мужу... Бывшему. Он, правда, плюнул и взял деньгами, да еще меньше, чем его комната стоила, отдав той бабе однокомнатную. А соседка с дочкой вот тут и живут, мы как раз пришли... У них хоть и маленькая, а двухкомнатная квартирка. Несколько лет прошло, а Анна Сергеевна, по-моему, до сих пор своему счастью не верит!

Анна Сергеевна оказалась очень симпатичной дамочкой лет тридцати восьми, белокурой и пухленькой. Жупиков не сомневался, что они с Головановым застанут ее дома, поскольку работала та, как выяснилось, на дому. Сева понял, что ее деятельность была как-то связана с Интернетом.

Воспоминания о финале ее коммунальной жизни, похоже, и впрямь еще не изгладились из памяти Анны Сергеевны, поскольку, услышав, зачем к ней наведались незваные гости, она зябко поежилась.

Внимательно выслушав Голованова, описавшего как мог интересующего его человека, она на некоторое время задумалась, прежде чем ответить.

– Знаете, – произнесла после паузы Анна Сергеевна, – я вам честно скажу: помню я не всех этих бандитов, но как вы описываете, так больше всего ваше описание подходит самому приличному из них, он у нас почти до самого разъезда жил, дольше остальных... И особого вреда, если не считать дыма, от него не было, тихий...

– Дыма? – насторожился Голованов.

– Да, – кивнула она и усмехнулась. – В первый раз я тоже перепугалась. Помню, было уже поздно, во всяком случае, после одиннадцати. Мы с Машкой спать легли, я почти заснула и вдруг почувствовала запах гари... Не совсем гари, – поправилась она. – Дым вроде бы даже сладковатый, но дым...

Ну, думаю, все, этот хоть и тихий, а решил нас спалить!

– И что же было на самом деле?

– Вы не поверите, – покачала головой Анна Сергеевна. – Я, конечно, вскочила тогда и к его двери кинулась. Стучу-стучу – никакой реакции!.. Я Василия, соседа, будить, начали вместе стучать, хотели уже дверь ломать, тут он только и открыл. Абсолютно трезвый, но злой как черт!.. Я все равно в комнату сунулась, хотя он и попытался не впустить... А там, вообразите, посередине, перед открытым балконом, треножник стоит, а на нем что-то тлеет... Я обалдела от неожиданности! Видимо, дым-то как раз через балкон в мое открытое окно дошел... Но и в коридоре пахло!..

– Н-да-а-а, история, – покрутил головой Жуликов. – А мне вы тогда ни слова не сказали. Так ведь он действительно мог вас там всех спалить!

Анна Сергеевна смущенно покосилась на участкового:

– Знаете, он нам тогда объяснил, что верит в Бога и таким образом молится ему... Ну вроде бы это такая религия особая... Заверил, что никакого пожара от этого не будет, а дым даже, я бы сказала, приятно пах... К тому же эта религия запрещала алкоголь, и вообще он тихий был... До этого она нам какого-то психа с рынка вселила, он мне дверь ночью ломал! Я наряд тогда вызвала, его увезли, а утром он явился и все по новой...

– Как звали этого тихого квартиранта? – прервал женщину Голованов.

– Кажется, Юрий... Да, Юрий!

– Анна Сергеевна, – прищурился Сева, – он ведь вам приплачивал за ваше терпение, верно?

Женщина вспыхнула до ушей, бросила на Голованова быстрый смущенный взгляд, но лгать не стала:

– Да... Пятьдесят долларов... Не каждый месяц, но вы угадали.

Жупиков снова укоризненно покачал головой:

– И мне вы ни слова... А ведь понимали, наверное, что религия тут ни при чем?.. А если и при чем, так травы эти только сумасшедшие жгут или, того хуже, сатанисты какие-нибудь... И спалить он вас мог запросто!

– Вы не помните, когда именно он от вас съехал? – спросил Сева.

– Месяца за полтора до разъезда... Можно уточнить, у меня же документы есть купли-продажи... Сейчас!..

Анна Сергеевна явно обрадовалась возможности не отвечать Жупикову и тут же, вскочив, устремилась в соседнюю комнату.

Записав все нужные ему даты, Голованов извинился за беспокойство и откланялся, потянув за собой бывшего участкового, которому явно хотелось задержаться у хозяйки на пару минут и прочесть лекцию, текст которой у него наверняка уже сложился. А посему из подъезда Анны Сергеевны, захлопнувшей за ними дверь с нескрываемым облегчением, Жупиков вышел в довольно мрачном настроении.

– До чего ж наш народ корыстным стал, – буркнул он. – Так рисковать за паршивые пятьдесят «зеленых»!

– Ну, во-первых, тогда они были не то что сейчас, – не согласился Сева, – я имею в виду курс. Во-вторых, одинокая женщина с ребенком вряд ли зарабатывает большие деньги. А в-третьих, Александр Семенович, огромное вам спасибо: вы мне здорово помогли.

– Полагаете, это и есть ваш клиент?..

– Очень похоже, – кивнул Голованов.

– Н-да!.. Значит, Анна Сергеевна действительно рисковала, укрывала, можно сказать, террориста!.. А вы ее еще защищаете!..

Всеволод Михайлович как мог попытался успокоить старого служаку, но Жуликов в своем мнении так и остался непреклонным. На том они и расстались.

Валентин Евгеньевич Селюкин, хотя и занимал в Минздраве должность, название которой звучало вполне солидно, считал себя невезучим человеком. Все ведь познается в сравнении! А что касается Валентина Евгеньевича, как бы там ни звучала его должность, а связана она была с обыкновенным инспектированием подведомственных лечебных учреждений. Конечно, в упомянутых учреждениях встречали его с распростертыми объятиями, щедро накрытыми столами и прочими улыбками, однако делиться взятками, которые наверняка ведь получали от своих пациентов, не спешили! Вот и выходило так, что жил он фактически, в отличие от некоторых коллег-чиновников, на свою пусть и неплохую, однако всего лишь зарплату.